В Грозном, у нас было два дома, находившиеся напротив друг друга. Тот, что находился повыше, назывался "верхним". Там, как правило, жили квартиранты. Мы все помещались в нашем большом "старом". Один подвал чего стоил. Он скорее напоминал бомбоубежище.
Уже 20 ноября 1994 года, мы получили, так называемые деньги за дом. Их увез с собой мой старший брат, живший к тому времени в общежитии с семьей в Ставрополе. Его сопровождал наш зять, который в свою очередь обосновался в Минераловодском районе. Я с мамой остался в Грозном, имея диплом о высшем образовании и неизвестную перспективу. Отец с одной из сестер находился в нашем доме в Армении.
Нашей достопримечательностью и всего района, было большое старое дерево - белый тутовник. Оно росло на улице рядом с "нижним" домом. Тутовник был для нас визитной карточкой. Все катаямовские узнавали нас по нему.
Вверх и вниз от нас, жили родные братья президента Ичкерии со своими семьями. С сыном того, что внизу, я учился в одном 9-10 классах. С теми, что вверху, были просто знакомы. Они oбычные люди как все мы. Ни лучше, не хуже любого из нас. Те из них кто были по моложе, конечно выпендривались.
Вот мы, когда почти за бесплатно уже продали дом одной из очень дальних родственников семьи Дудаева (Она была замужем за погибшего анти дудаевца). Один из таких молодых представителей семьи самого Дудаева поговорил со мной на тему, что наш дом купит именно он. Ни больше, не меньше. Если продадим другим, то эти новые жильцы там жить не будут. Вот такие "легкие" угрозы. Денег у самого нет, зато типо на "движениях". Орел комнатный. Как пообщались, так разбежались. Он естественно, был доволен собой. Лишний раз напомнил себе, какой он типо крутой.
Уже 20 ноября 1994 года, мы получили, так называемые деньги за дом. Их увез с собой мой старший брат, живший к тому времени в общежитии с семьей в Ставрополе. Его сопровождал наш зять, который в свою очередь обосновался в Минераловодском районе. Я с мамой остался в Грозном, имея диплом о высшем образовании и неизвестную перспективу. Отец с одной из сестер находился в нашем доме в Армении.
Вечером 24 ноября по радио передали о начале штурма города оппозиционными, анти дудаевскими силами. Ранее уже летали над городом 8 боевых самолетов. Наводившие страх на мирных жителей нашего города. Я только мог спокойно наблюдать, как только что полный людьми рынок в момент опустел. Мне тогда не верилось, что они были способны сбрасывать бомбы на мирных жителей.
На следующий день, так никто и не узнал, что вроде бы как был наземный штурм города. Он жил своей, только ему известной неизвестной жизнью.
Но вот с 25 на 26 началось. В город с нескольких направлений, наконец, вошли оппозиционные военные силы. Со стороны микрорайона "Олимпийский" в направлении на президентский дворец, наступал сам Руслан Лабазанов. Он сидел в своем любимом джипе. БМПшки двигались вперед, стреляя болванками. Создавая эффект наступления. Все знали, что в каждом доме живут люди.
Одна такая болванка, рано утром 26 числа, попала в стену 2-го этажа. Где жила совместная грузино-русская или грузино-еврейская семья. Они в тот момент еще спали. Вся их квартира покрылась пылью. Я первым подскочил к их входной двери. Узнать - живы или уже нет. Их собачка "Чарли" плакала. Такого в своей жизни мне еще не приходилось видеть. Вся покрытая пылью, а под глазами все мокрое. Хозяева уже сами выбирались из квартиры. Отделались "легким испугом". Уже потом, тот мастер, который позднее за деньги заложил кирпичами эту дыру, погиб одним из первых, во время следующих таких событий.
Первый БМП был подбит и сгорел в 100 метрах от нас. В районе бароновской военной части. Погибших рядом не заметил. Возможно, их увезли до меня. Интересно то, что когда стреляют, людей нигде не видно. Как выстрелы прекращаются, как неизвестно откуда они появляются. Смотрят, ходят вокруг, как будто ничего не произошло. Происходят, какие-то движения.
Еще запомнилось, когда я с окна 3 этажа нашего временного пристанища у "Бароновского" моста, наблюдал как российский самолет бомбил "Ханкалу". Навстречу с боку, к нему летели трассерами пули от "Шилки". Это было четко видно. Умный летчик отбомбившись, резко взмыл вверх, оставив пули в гордом одиночестве. Вечером по телевизору показали его художества. Одной из жертв, 17-ти летней чеченской девушке, полностью оторвало ногу.
В центре города, другим наступавшим "повезло" больше. Якобы они вошли в пустой президентский дворец. Потом рассредоточились в разных частях не знакомого для них города. Многие их командиры были убиты выстрелами снайперов. Без них они просто разбежались, оставив танкистов одних. Именно их не церемонившись, позднее расстреливали подоспевшие басаевцы, стоявшие до этого на 36 участке.
Это все приходилось наблюдать своими глазами. Ходил, как дурак со всеми смотреть за происходящим. Кощунственно завидовал людям с видеокамерами.
Видел только один труп гражданского, симпатичного чеченского парня. Одетому по последней тогда моде. Запомнился его дорогой, красивый шарфик. Был бесцеремонно расстрелян вместе с другими чеченскими танкистами, у ворот одного армянского дома с железными, дорогими воротами. Чей хозяин уже жил и работал в Москве. Все остальные погибшие были одеты в военную форму. Как правило, ни кто из них не погиб в бою, все были расстреляны. Кое-кто погиб от взрывов боекомплекта в своих танках. Эти 16-ти тонные башни валялись в некотором отдалении от самих танков.
Один, совсем еще мальчик, которого я вначале не заметил, лежал с запрокинутыми назад руками. Это был единственный погибший со славянской внешностью. Других было либо невозможно опознать, либо чеченцы.
Тут же, дудаевский спецназ на наших глазах, вылавливал кое, где спрятавшихся оппозиционеров. Все они представляли жалкое зрелище. Дрожали от страха. Своих чеченцев тут же ставили к стенке. Стреляли по ним с пулеметов. Женщины, проходившие мимо, все до единого начинали плакать, склонившись над погибшими. Мужчины многие наоборот, плевали на них.
Странные чувства были. Только что была бойня. Пустые улицы. Теперь снова полным полно народу. Все ходят, смотрят. Вокруг кое где лежат погибшие.
Жизнь продолжается. Ни кто не мог поручиться за следующий день. Когда придет его час. Кто следующий? Где снова ударит? Народ продолжает покупать - продавать. Ходить в школу и тд.
Жизнь продолжается. Ни кто не мог поручиться за следующий день. Когда придет его час. Кто следующий? Где снова ударит? Народ продолжает покупать - продавать. Ходить в школу и тд.
С горных сел уже подтянулись добровольцы с обычными охотничьими ружьями. Как они собирались ими воевать? Их ни кто не собирался кормить. За свои деньги покупали продукты. Бесплатно им ни кто ничего не давал. Один при мне, слегка упрекнул мою маму, что, почему хотя бы хлеб не дашь без денег? Мы же Вас защищаем. Он все равно не обиделся. Купил все, что ему надо было. Обычные чеченские правительственные солдаты, никогда в будущем не трогали мирных жителей. Они вели себя достойно по отношению к мирному населению.
Комментарии